Продолжаем наш новый цикл “Путешествие с художником” и сегодня, после Италии и Франции Г.А.Стронка, отправляемся в далёкое путешествие на Чукотку с ленинградским художником Павлом Кондратьевым (1902-1985).
Мы знаем Павла Михайловича по рисункам блокадного Ленинграда 1941-1942 годов, работам из серии «Сестры милосердия», удивительным натюрмортам и композициям, созданным в его особой манере. В разное время становления П.Кондратьев был учеником знаменитых Михаила Матюшина и Павла Филонова, принадлежал к «Старопетергофской школе», созданной Владимиром Стерлиговым. Долгие годы Павел Кондратьев сотрудничал с Учебно-педагогическим издательством («Учпедгиз») и в 1953 году по заказу издательства ездил в трёхмесячную командировку на Крайний Север. Ему было поручено иллюстрировать чукотский букварь. Именно там зарождается цикл акварелей «Чукотка», над которым художник работал несколько лет.
Вместе с Павлом Кондратьевым мы летим, буквально, на «край земли», на самую восточную точку нашей огромной России. Постоим на этом «самом краю» и посмотрим на широкие водные просторы впереди – место, где сходятся воды двух океанов: Северного Ледовитого и Тихого. А там, далеко-далеко за Беринговым проливом, – земля, когда-то «Русская Америка», а теперь американский штат Аляска.
Народ, населяющий этот суровый и пустынный снежный край, называет себя лыгъоравэтлъан, что в переводе на русский язык означает «настоящие люди». А нам он известен как чукчи – коренное население Чукотского автономного округа.
Павел Михайлович несколько месяцев жил бок о бок с местными жителями – народом чукчи, изучал их обычаи и традиции, прислушивался к незнакомому мелодичному языку национальных песен. Художника интересовала обрядовая сторона жизни древнего северного народа, он чувствовал, как там витает дух предков. Говорят, именно на Чукотке Кондратьев «заразился» идеей духовности, ее сохранения и ее гибели. Человек из большого города, привыкший к цивилизации, оказывается на этих бескрайних просторах как бы в иной реальности. Северные люди в «Чукотской серии» Кондратьева делят в пейзажах главенствующую роль с горизонтом и тающим в небесной дымке солнцем.
Мы ступаем по древней земле далекой Чукотки, где в царстве снега и вечной мерзлоты внезапно и скоротечно появляется весна, такая же сдержанная и спокойная, как характеры живущих здесь мужественных людей. Весна всегда и везде — время любви. Неслучайно, Павел Михайлович на рисунке «На Чукотке весна» изображает на фоне почти монохромного пейзажа мужчину и женщину в ярких камлейках – своего рода больших «рубахах», сшитых из покупных цветных тканей и надетых поверх верхней теплой меховой одежды.
Национальная чукотская одежда – это удобное и теплое одеяние. Для мужчин традиционно это малица – глухое (без разреза!) одеяние, сшитое из оленьих шкур мехом внутрь, напоминающее просторную «рубаху» с пришитым капюшоном. «Внутри» малицы тепло даже на сильном холодном ветру. И малица совсем не сковывает движения, несмотря на свою мешковатость.
Чукча с мешком. Из серии «Чукотка». 1959
Воспоминание о Чукотке. Из серии «Чукотка». 1960-е годы
Традиционная женская одежда также хорошо приспособлена к суровому климату. Зимние паницы – женскую верхнюю одежду — шили с разрезом впереди и обязательно оттеняли полосами орнамента из белого и тёмного камуса (меха) или вставками из цветного сукна. Модницы Крайнего Севера специально для орнаментирования паниц шили меховые мозаики –композиции из контрастных по цвету кусочков меха, вырезанных по шаблону и сшитых в орнамент. Одеяние становилось индивидуальным и уникальным, такого точно ни у кого не было.
Девушка-чукчанка с ведрами. Из серии «Чукотка». 1953
Девушка-чукчанка. Из серии «Чукотка». 1953
Чукчанка с коромыслом. Из серии «Чукотка»
Представив нам хозяев Крайнего Севера, художник предлагает поближе познакомиться с их повседневной жизнью. Оленеводство и сейчас «визитная карточка» Чукотки. Стойбища оленеводов постоянно перемещаются на большие расстояния, как только заканчивается олений корм. Дорог, чтобы доехать до мест стоянки нет: в поисках стойбища нам придется передвигаться на оленьих или собачьих упряжках.
Стоянка видна издалека, несколько конусовидных силуэтов вырастают у горизонта и становятся все крупнее. Это яранги. Традиционное жилище чукчей – это целый мир большой патриархальной семьи из двух-трех поколений, быт которой подчиняется тысячелетним ритмам.
Стоянка. Из серии «Чукотка». 1965
Яранга. Стоянка. Из серии «Чукотка».
Каркас яранги собирают из лёгких деревянных шестов в форме конуса. Сверху его покрывают оленьими или моржовыми шкурами. Снаружи яранга обвязывается ремнями с привязанными к ним камнями: она должна выдерживать сильные порывы ветра, которые в этих краях довольно часты.
Яранга обычно строится высотой до 4,5 метров и диаметром не менее 6 метров. В среднем на ярангу обычного размера требуется потратить около 50 шкур морских животных. Внутри пространство делится на жилое отапливаемое помещение, в котором принимают пищу, отдыхают и спят, и прохладную кладовую.
Обычное спокойное течение жизни нарушается во время ритуальных календарных праздников, когда на стоянку прибывают гости целыми семьями, с детьми. Женщины берут с собой сменную праздничную одежду и обувь. Яранги заполняются гостями, готовится обильный ужин и обязательно чай.
Первый весенний праздник – это праздник оленя, который называется Кильвэй. Женщины разжигают ритуальный костер. Причем, как и много веков назад, огонь нужно добыть старинным способом – трением. Мужчины приводят оленей к ярангам, где животных встречают восторженными криками и песнями. Все эти действия призваны отогнать от оленей злых духов. Во время торжества мужчины забивали нескольких взрослых оленей, чтобы пополнить запасы еды, предназначавшейся детям, женщинам и старикам.
У костра. Из серии «Чукотка»
На Чукотке. Из серии «Чукотка». 1953
Вместе с чукчами-оленеводами мы медленно движемся в сторону побережья, где живут приморские чукчи, главное занятие которых — зверобойный промысел. Впереди нас ждет участие в торговле и обмене оленьего стада на шкуры морских животных, моржовые клыки и многое другое. Оказавшись на берегу моря, мы можем попасть на еще один из народных праздников.
Праздник кита – Польа – проводится для того, чтобы извиниться перед убитыми морскими животными и загладить вину перед хозяином морских обитателей. Люди переодеваются в нарядные одежды и извиняются перед моржами, китами и тюленями: поют песни о том, что это не они, охотники, их убили, а камни, упавшие со скал. После этого происходит жертвоприношение хозяину морей — в морские глубины опускается скелет кита. Чукчи считали, что таким образом они воскрешают всех убитых ими животных.Продукты морского зверобойного промысла обеспечивали все жизненные потребности, а также служили предметом обмена с оленеводами.
Важным в зверобойном деле, помимо мастерства охотника, является наличие надежной и быстроходной лодки – байдары или вельбота.
Вельботы уходят в море. Из серии «Чукотка»
Вельбот у берега. Из серии «Чукотка»
Вельбот (в переводе с английского языка буквально «китовая лодка») – быстроходная, относительно узкая шлюпка с заостренными носом и кормой. Гребцы располагаются друг за другом, разводя весла на правый и левый борт.Благодаря своему строению вельбот хорошо проходит полосу прибоя и может двигаться довольно быстро. Китобойные вельботы снабжены съемной мачтой и парусами. Сейчас в перерыве между охотами, нас могут прокатить под парусом по волнам Чукотского моря.
Вельбот под парусом. Из серии «Чукотка». 1955
Вельботы в море. Из серии «Чукотка»
Охота на китов и моржей носила сезонный характер, что было обусловлено миграциями этих животных, появлявшихся в водах Берингова пролива в весенне-летний период. С вельбота снимались мачта и парус, гребцы брали в руки весла, охотник прицеливался из гарпуна. От слаженности всей команды зависел успех охоты, а значит и существование всего поселения.
Охота на моржей. Из серии «Чукотка»
Преследование моржа. Из серии «Чукотка»
Гарпун обычно делается целиком из моржовой кости, иногда с железным остриём. К нему прикреплен прочный ремень, за который морского зверя и будут вытаскивать из воды.
Применение ружей, с одной стороны, облегчает охоту, но с другой — оно потребовало изобретения специального орудия для извлечения добычи из воды – деревяшки с железными крючками. Меткий охотник был весьма уважаем в обществе, ведь от его мастерства зависел достаток в семье.
Охотник. Из цикла «Чукотка». 1966
Охотник. 1966
От охоты на моржей чукчи получали основные продукты питания, а кожи шли на изготовление ремней для гарпунов, такелажа лодок, кровли яранг, настилались на пол. Моржовый клык служил материалом для изготовления предметов искусства и культа.
Добыча других морских млекопитающих также сопряжена с трудностями. Нужно обладать большим упорством и ловкостью, чтобы подползти к греющемуся на солнце, часто просыпающемуся и наблюдающему за окрестностями тюленю на такое расстояние, с которого безошибочно можно было метнуть в него гарпун. Такая охота производилась с маскировкой. Охотник надевал на голову снятую целиком шкуру с головы тюленя. Вооружившись гарпуном он ползком, подражая движениям животного, приближался к зверю. Приблизившись на нужное расстояние, охотник бросал гарпун с прикрепленным к нему ремнем.
Шкуры тюленей шли на пошив некоторых видов одежды, обуви, мешков для хранения разных хозяйственных предметов и некоторых продуктов.
После охоты на тюленя. Из серии «Чукотка»
После охоты на тюленя. Из серии «Чукотка»
Магия эпически бескрайней тундры и холодного Ледовитого океана, образы жителей далекого края не покидали художника долгие годы. Чукотка стала для Кондратьева космосом, некой эволюцией сознания. Он привез домой слово «ахна», означающее у чукчей «тот, кто за горизонтом», и часто употреблял его, говоря об отдельных картинах и о творчестве вообще.
Чукча. Из серии «Чукотка». 1960
Чукотка. 1965
Прозаик, драматург, историк литературы и искусствовед Семен Борисович Ласкин (1930—2005) писал о работах Павла Михайловича, посвященных Крайнему Северу: «Чукотка – это сон художника, его личностное видение Севера. Чукотский цикл – эволюционирующая память Кондратьева. Начав традиционно, подчиняясь требованиям жизненного материала, Кондратьев все дальше и дальше отступает в неведомое для себя». И увлекает нас за собой, — так можно продолжить эту фразу…
Материал подготовлен Людмилой Никифоровой, заведующей экспозиционно-выставочным отделом
